Империи в мировой истории. Власть и политика различий - Джейн Бербанк

быть воспринят как нарушитель сильной династической традиции , укоренившейся у монголов. Чтобы решить эту проблему, Тамерлан поставил номинального чингизида во главе Чагатайского улуса; он также взял себе жену, которая была чингизидом и могла обеспечить ему царских сыновей. Эти усилия увенчались успехом и привели к появлению множества претендентов на чингизидский род по всей Центральной и Южной Азии. Один из потомков чингизидов Тамерлана, Бабур, основал империю Великих Моголов в Индии в 1525 году.

Одна лишь королевская кровь не смогла удержать империю Тамерлана. Тамерлан завещал командование одному из своих внуков, но царство сразу же распалось сначала на четыре, а затем на множество областей, где соперники вели ожесточенную войну в течение пятнадцати лет. Как и Чингис, Тамерлан окружил себя военачальниками из многих племен и областей; как и Чингис, он использовал вознаграждение от завоеваний, чтобы поддерживать свою военную машину в рабочем состоянии. Тамерлан усовершенствовал стратегию двойного управления монголов - местные администраторы и монгольские военачальники - систематически перемещая племенных вождей за пределы их родных территорий, объединяя войска из разных регионов в смешанные силы под руководством новых лидеров и сохраняя личный контроль над назначением как гражданских, так и военных властей.

Такая ультраперсонализация власти, основанная на разрушении местных сетей, хорошо сработала для Тамерлана, но она же подорвала способность любого последующего лидера мобилизовать и вознаграждать последователей. Регион вернулся к изменчивой политике альянсов и соперничества между многочисленными вождями; Афганистан и по сей день представляет собой проблему управления для империй. Что осталось сильным после Тамерлана, так это мистика личной империи, возглавляемой единственным, всемогущим правителем. Эта концепция суверенитета передавалась через воспоминания как о разрушительном насилии Тамерлана, так и о последующем порядке, который он смог навязать.

Почему монголы имеют значение

Возможность обширного, обогащающего имперского мира, завоеванного и защищенного одним могущественным государем, была одним из вкладов монголов в политическое воображение Центральной Азии и прилегающих к ней пространств. То, что Великий хан был царственным завоевателем издалека, а не местным сыном, соответствовало опыту широко рассеянного населения степей, пустынь и горных районов. После победы монгольские правители позволяли людям продолжать свои религиозные обряды и полагались на местные власти, которые выполняли большую часть работы по управлению. Сложные администраторы занимали должности в узловых пунктах ханств; они могли служить разным лидерам, когда контроль монголов ослабевал. Принятие ислама некоторыми монгольскими ханами способствовало симбиозу чингизидского правления и художественной и литературной культуры, ориентированной на города и подверженной персидскому влиянию. Навыки и проекты ремесленников и архитекторов переносились в другие области по мере утечки власти из ханств.

Хотя монгольские империи быстро распались, объединение Евразии оставило свой отпечаток на последующих государствах. Защита монголами религиозных институтов, практика управления, основанная на признанных различиях, без фиксированного центра или основного населения; культивирование персонифицированной лояльности как средства контроля; изменчивая политика условной верности, прагматичного подчинения и заключения договоров - этот репертуар оставался в ходу еще долго после распада империи Чингиса.

Преобразился и мир вокруг Евразии. Как мы увидим, некоторые наследники монгольского опыта преодолели проблему долговечности, которую не решили великие завоеватели, и на основе синтеза монгольских и других традиций построили или восстановили крупные и долговечные империи - Османскую, Российскую и Китайскую. В Индии мусульманские моголы, потомки Тамерлана, более 250 лет управляли множеством народов, развивая торговые связи и не навязывая свою религию разношерстному населению. Торговля и коммуникации, которым способствовал монгольский контроль, открывали новые горизонты для правителей, купцов и исследователей. Изучив рассказ Марко Поло о его трансконтинентальных путешествиях двумя столетиями ранее, в 1492 году Христофор Колумб начал свое путешествие в страну Великого хана.

5

.

ЗА ПРЕДЕЛАМИ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ

Османская и Испанская империи

Хотя монголы создали большую империю, чем римляне, и за более короткий срок, ханы не создали институтов, которые могли бы долго удерживать все это пространство вместе. Османы сделали именно это, смешав евразийские практики с имперскими творениями восточного Средиземноморья и его внутренних районов. На западном конце того же моря прорыв иного рода позволил правителям собрать составную империю из элементов, которые сегодня являются частью Австрии, Германии, Бельгии, Нидерландов, Франции, Италии, а также Центральной и Южной Америки. Династия Габсбургов не могла преодолеть тенденцию к разделению Европы, но Северная и Южная Америка предлагала перспективные территории и возможность обойти османскую власть. Османы и Габсбурги создали новые типы империй, и это открыло новые вопросы об отношениях имперских правителей с подвластными народами и с посредниками между ними. В этой главе рассматриваются две империи, по-разному расширявшие свою власть и находившиеся в конфликте друг с другом.

Среди наших главных героев - два великих архитектора империи: Сулейман Великолепный, османский султан с 1520 по 1566 год, и Карл V, правитель многочисленных владений в Европе и Америке с 1516 года и император Священной Римской империи с 1519 по 1556 год. Соперничество между этими правителями обострялось из-за различий в их вероисповедании и противоречивых претензий на места, некогда принадлежавшие Риму. Оба лидера были вдохновлены пророческими видениями о том, что их династии будут править всем известным миром. Для османов завоевание Константинополя - второго Рима - в 1453 году и расширение королевства Сулейманом казалось исполнением судьбы, восходящей к Александру Македонскому. Для Габсбургов разгром последнего мусульманского халифа Гранады в 1492 году и объединение испанских королевств со Священной Римской империей стали шагами к созданию вселенской христианской империи.

Если Карл V стремился построить новый Рим, то его власть возникла в результате нестабильной политики, оставшейся после Рима. На общей почве христианства многие лорды и короли в течение столетий продолжали утверждать противоречивые власти. Возможности Сулеймана выросли из более неоднозначного имперского ландшафта. Захватывая византийские территории и выходя за их пределы, османы опирались на многочисленные имперские прошлого - монгольское, тюркское, персидское, арабское и римское. Османская полития была более инклюзивной, чем монотеистические средиземноморские империи, и более долговечной, чем монгольские ханства. Заблокированные османами и стесненные дворянами внутри своего королевства, испанские монархи искали новые источники имперской силы в другом направлении - за границей. Глава 6 посвящена этому процессу расширения имперских владений. рассматривает морские империи Испании, Португалии, Нидерландов, Англии и Франции как начинания, последствия которых выходили далеко за рамки целей их первоначальных архитекторов.

Рисунок 5.1

Карл V, картина маслом голландского художника Бернарда ван Орлея, первая половина XVI века. Музей Лувра, Париж. Bridgeman Art Library, GettyImages.

Сулейман I в молодости, с рисунка тушью и сусальным золотом 1579 года, в музее дворца Топкапы. Наккас Осман,